Везде
Рефлексия как основа феноменологической методологии Э. Гуссерля
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Рефлексия как основа феноменологической методологии Э. Гуссерля
Аннотация
Код статьи
S271326680025762-8-1
DOI
10.18254/S271326680025762-8
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Шиян Анна Александровна 
Должность: доцент, старший научный сотрудник
Аффилиация: Российский государственный гуманитарный университет, НИУ Высшая школа экономики
Адрес: Российская Федерация, Москва
Выпуск
Том 4 Выпуск 1-2
Аннотация

Статья посвящена рассмотрению рефлексии как методологии феноменологии Гуссерля. Гуссерль использовал рефлексию как метод, хотя не всегда специально выделял ее как таковую при анализе собственной методологии. Гораздо большее внимание он уделял сущностной интуиции (созерцанию), эпохé (редукции) и интенциональному анализу. Автор развивает тезис, что рефлексия неразрывно связана с этими методами и требует специального изучения. В статье рассматривается специфика рефлексивного анализа, применяемого в феноменологии Гуссерля для исследования сознания и решения проблем познания внешнего мира. При тематизации учитываются ее цели и задачи, которые определяют терминологический аппарат фиксации ее результатов и основываются на определенном понимании опыта сознания.

Ключевые слова
феноменология, сознание, рефлексия, редукция, эпохé, сущностная интуиция, Гуссерль
Классификатор
Получено
22.05.2023
Дата публикации
30.05.2023
Всего подписок
9
Всего просмотров
95
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
Доступ к дополнительным сервисам
Дополнительные сервисы только на эту статью
Преимущества сервисов
100 руб. / 1.0 SU
1

1. Введение. Место рефлексии в методологических исследованиях Э. Гуссерля
2

Феноменология Гуссерля вошла в историю философии ХХ в. прежде всего как философия сознания, предложившая и разрабатывающая собственное понимание сознания и новую методологию его изучения. Поскольку Гуссерль пытается исследовать реальный опыт сознания [1, S. 3, 8]1 и хочет избежать любых объясняющих конструкций и моделей, то, казалось бы, рефлексия – самый подходящий метод для реализации этой цели. В этой связи утверждение Гуссерля, что «феноменологический метод безусловно и исключительно вращается в актах рефлексии» [2, с. 229]2, представляется вполне закономерным.

1. В курсе лекция «Вещь и пространство» Гуссерль называет свое учение «феноменологией опыта» ([1], Husserl E. Ding und Raum. Vorlesungen 1907 // Husserliana XVI. Herausgegeben von Ulrich Claesges. Den Haag: Martinus Nijhoff, 1973, S. 3, 8).

2. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Книга 1. М.: Академический проект, 2009. С. 229.
3 Изучение гуссерлевских текстов позволяет подтвердить этот тезис: рефлексия, действительно, составляет основу методологии Гуссерля. Более того, можно согласится и с более сильным утверждением Э. Штрёкер о том, что феноменологическая позиция Гуссерля презентирует себя как рефлексивный трансцендентализм [3, S. 229]3.
3. Ströker E. Husserls transzendentale Phänomenologie. Frankfurt a. M., 1987.
4

Однако, является верным и другое утверждение, а именно: рефлексия как методология специально не рассматривается и не тематизируется в гуссерлевской феноменологии, как и почти во всей последующей феноменологической традиции. Это означает, что Гуссерль лишь указывает на рефлексию как на метод собственного исследования, но не выявляет ни условий его возможности, ни сущностных особенностей, ни особенностей применения рефлексии для исследования сознания и т. п. Действительно, Гуссерль, следуя заложенной Кантом и Брентано традиции4, рассматривает нередко рефлексию как вид самосознания, потенциально присущий всем актам сознания. «Способ бытия переживаний такой, что они принципиально воспринимаемы в рефлексии [2, с. 138]5, – пишет Гуссерль. Именно в этом ключе рефлексия обсуждается в современной англо-американской феноменологии. Так, в ней широко дискутируется вопрос, можно ли говорить о сознании, если у нас выпадают подробности какого-либо сознательного процесса, например, если мы не можем отрефлектировать (вспомнить) два часа, которые мы провели за рулем, хотя сам этот факт не вызывает сомнения. Галахер и Захави [4, p. 4968]6] полагают, что это тоже есть сознание. Но в таком случае оно подразумевает латентную степень рефлексии, если не сказать почти бессознательную рефлексию.

4. При всем критическом отношении к Канту, Брентано в отношении рефлексии может быть назван его последователем.

5. [[2], Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Книга 1. М.: 2009, с. 138 (перевод изменен – А.А. Шиян)]

6. [[4], Gallagher Sh., Zahavi D. The Phenomenologocal Mind. London and New York: 2021, p. 49–68
5 Можно выдвинуть тезис, что в своих исследованиях Гуссерль пользуется результатами рефлексии, специально не разрабатывая рефлексивную процедуру как методологию. В этом отношении он действует в рамках традиции новоевропейской философии, заложенной еще Локком. Локк впервые дает определение рефлексии как наблюдения ума над самим собой и использует ее в своих исследованиях, в явном виде не фиксируя внимание на рефлексии как методологии, а предпочитая концентрироваться на ее результатах.
6 Прежде чем остановиться на причинах, которые, на мой взгляд, не позволили Гуссерлю сконцентрироваться на рефлексии как методологии феноменологии, хотелось бы заметить, что не всегда и не везде в гуссерлевских исследованиях рефлексивный метод играл решающую роль. В них есть место и конструированию моделей, и метафизическим предпосылкам. Так, и в ранний, и в средний периоды творчества Гуссерль для объяснения того, как мы видим целостные предметы, использует схему «гиле – морфе», согласно которой бесформенные ощущения попадают в наше сознание и «одушевляются» актами морфе (формой), в результате чего происходит восприятие окружающих предметов. К метафизическим допущениям гуссерлевской феноменологии можно отнести конструкт «чистого Я», которое присутствует в каждом акте сознания, но которое невозможно выделить с помощью рефлексии. В данной статье, посвященной рефлексии как методологии феноменологии, подобные схемы и метафизические допущения я оставлю в стороне, тем более, актуальность наследия Гуссерля, по моему мнению, сегодня определяется далеко не ими.
7 Основная причина малой разработанности рефлексии как метода исследования, при всей методологической заостренности учения Гуссерля, состоит, по моему мнению, в том, что основное внимание философа было направлено на обоснование и разъяснение других феноменологических процедур, некоторые из которых позже стали визитной карточкой феноменологии вообще, а не только ее авторского варианта. Речь идет об эпохé/редукции (сущностной и категориальной), интуициях (или созерцаниях) и интенциональном анализе. Мой основной тезис, который требует дальнейшего обоснования, состоит в том, что эти методы так или иначе тесно связаны с рефлексией, если не сказать еще сильнее: рефлексия лежит в основании редукции, сущностной интуиции и интенционального анализа. Интенциональный анализ является рефлексивным анализом7, в ходе которого Гуссерль проводит в интенциональных переживаниях сознания многочисленные различения разной степени общности, выявляя как структурные особенности разных типов сознания, так и принципы и закономерности функционирования сознания вообще. При этом на первый план выходит предмет сознания, а не то, как предметности сознания нам даются в рефлексивном анализе. Что касается редукции и эпохé, то я буду пытаться обосновать тезис, что рефлексия лежит в их основании и является необходимым моментом осуществления этих процедур. Связь сущностной интуиции и рефлексии является менее очевидной, но тем не менее, как будет показано ниже, она тоже существует. Итак, для тематизации роли рефлексии в феноменологии необходимо обратиться к рассмотрению других, тесно связанных с ней методов, в которых, на первый взгляд, речь о рефлексии не идет.
7. Американский феноменолог Л. Эмбри так и назвал свою книгу «Рефлексивный анализ», в которой он, однако, сосредоточился на результатах рефлексивного анализа в социальной повседневной сфере, а не на самой рефлексивной методологии ([[5], Эмбри Л. Рефлексивный анализ. Первоначальное введение в феноменологию. М.: Три квадрата, 2005]).
8 Каким образом можно тематизировать рефлексию как методологию феноменологических исследований Гуссерля? Мы исходим из того, что впервые рассмотрение и разработка (то есть тематизация) рефлексии как методологии были осуществлены в работах Георгия Петровича Щедровицкого, Михаила Александровича Розова и их последователей. В данном номере журнала этот подход представлен в статьях Н.И. Кузнецовой, Н.В. Громыко и Т.А. Шияна. В данной статье я буду отталкиваться от рабочего определения рефлексии, данного Т.А. Шияном, как «направления внимания на ОПЫТ для “усмотрения” его ФОРМ (структур) и их фиксации посредством тех или иных ЗНАКОВЫХ СРЕДСТВ, осуществляемых ради достижения некоторой ЦЕЛИ» [6, с. 85]8]. Ключевым для меня моментом является тот факт, что применение рефлексивной методологии определяется определенными целями и задачами9, которым соответствуют те или иные знаковые средства выражения, то есть в нашем случае речь идет о специальном терминологическом аппарате. Это особенно важно для исследования феноменологии Гуссерля, поскольку феноменологические исследования осуществляются для достижения разных целей, и даже в рамках одной цели могут быть поставлены разные задачи, а следовательно, результаты рефлексии могут различными, а при их фиксации могут использоваться разные терминологические аппараты.
8. [[6], Шиян Т.А. К определению рефлексии как деятельности // Трансцендентальный поворот в современной философии – 7: Эпистемология, когнитивистика и искусственный интеллект: Сборник тезисов международной научной конференции, Москва, 21–23 апреля 2022 г. / Oтв. ред. С.Л. Катречко, А.А. Шиян. М.: РГГУ, 2022, с. 85

9. При раскрытии параметра «цели» Т.А. Шиян проясняет его как систему целей и задач (см. его статью в этом номере журнала). См. также статью Н.И. Кузнецовой в этом же номере [7].
9 Поскольку, как было отмечено выше, рассмотрение рефлексии как методологии в рамках феноменологии Гуссерля неотделимо от исследования других его методов, необходимо также остановится на общем подходе к их рассмотрению. Действительно, эти методы гораздо больше разработаны Гуссерлем, чем рефлексия, однако они также требуют дополнительного анализа. Я буду, как и в случае рефлексии, исходить из того, что использование и функционирование основных методов феноменологии определяется целями и задачами исследования, в рамках которого они применяются. Но, безусловно, можно дать и общее понимание каждого метода, которое лежит в основании любого из них. Так, интенциональный анализ, даже если он больше направлен на содержание опыта, а не на сам опыт, рассматривает только ту предметность, которая нам дана, или явлена, в опыте и не выходит за ее границы. Это одна из возможностей рефлексивного поворота Гуссерля: возможность сосредоточится на анализе предметности, не обращаясь к опыту ее данности.
10 Основной чертой сущностной интуиции является усмотрение непосредственно данного, тех сущностей и сущностных отношений, которые существуют, а не творятся нашими актами. Гораздо сложнее определить общую характеристику эпохé/редукции. Не случайно О. Финк отнес эти термины к оперативным, то есть непроясненным понятиям феноменологии Гуссерля [8, с. 375]10]. Я выдвигаю тезис, который ниже будет конкретизироваться, что общим для всякого применения редукции и эпохé является выбор (на первом шаге) предмета феноменологического исследования, в отношении которого производятся выявление и оценка предпосылок исследования.
10. [[8], Финк О. Оперативные понятия в феноменологии Гуссерля // Ежегодник по феноменологической философии. М.: РГГУ, 2008, с. 375
11 Я исхожу из того, что свои феноменологические исследования и разработку феноменологической методологии Гуссерль осуществляет в рамках теории познания, целью которой является определение «истины» и путей ее достижения. Это означает, что феноменология не просто обращается к модусам данности предметности, не только исследует явленность феноменов и опыт сознания, но и стремится к достижению и подтверждению истины в этих исследованиях. Именно так и реализуется, с моей точки зрения, лозунг Гуссерля «К самим вещам!». Гуссерль формулирует собственные критерии истины в шестом «Логическом исследовании» [9, S. 652–653]11]. Тугендхат выделяет среди них два подхода пониманию критерия истины: феноменологический и догматический, или картезианский [10, S. 201–202]12]. Согласно феноменологическому критерию истины, истина достигается в переживании очевидности данного и подразумеваемого содержания. Этот критерий Гуссерль использует для исследования внешней (трансцендентной) сознанию предметности. Согласно догматическому критерию, истинно то, то дано ясно и отчетливо. Этот критерий применятся Гуссерлем, как правило, при изучении самого сознания. Далее мы будем касаться функционирования этих критериев в разных познавательных ситуациях.
11. [[9], Husserl E. Logische Untersuchungen. Zweiter Band. II Teil. Untersuchungen zur Phänomenologie und Theorie der Erkenntnis // Husserliana XIX/2. Herausgegeben von Ursula Panzer. Den Haag: Martinus Nijhoff, 1984, S. 652–653

12. [[10], Tugendhat E. Der Wahrheitsbegriff bei Husserl und Heidegger. Berlin: De Gruyter, 1970, S. 201–202
12 В соответствии с вышеизложенным, дальнейший текст разделен на две части. В первой из них я обращаюсь к рассмотрению рефлексивной методологии исследования сознания в феноменологии Гуссерля. Во второй части речь идет о применении рефлексии в познании предметностей, трансцендентных сознанию. Здесь я буду обращаться не только к опыту сознания, но и к опыту взаимодействия с материальными вещами.
13

2. Рефлексия как метод исследования сознания
14 Изначально Гуссерль обращается к сознанию в контексте логики и математики, отталкиваясь от актов, в которых даны логические значения и арифметические числа. Обоснование особенности сферы сознания и необходимости ее тщательного изучения Гуссерль также осуществляет в рамках рассмотрения общих проблем познания в курсе лекций «Идея феноменологии». Повторяя ход Декарта, он пишет об абсолютной данности в рефлексии феноменов познания, таких, как говорение, мнение, восприятие и мышление [11, с. 214–215]13]. Мысль Декарта получает у Гуссерля методологическое осмысление. Прежде, чем зафиксировать роль рефлексии в процессах познания, Гуссерль вводит процедуру эпохé, которое, отличая абсолютное, то есть истинное познание, от смутного и неясного, отбрасывает последнее и фиксирует данности рефлексии как абсолютные, то есть ясные и отчетливые. Абсолютная данность феноменов познания для Гуссерля свидетельствует, прежде всего, о возможности познания и достижения истины. Таким образом, рефлексия в данном контексте имеет своей целью выделение сферы абсолютного познания. Эту мысль Гуссерль конкретизирует в том же цикле лекций, но используя другую терминологию. Сферу абсолютного познания он называет сферой имманенции, то есть сферой данного с очевидностью, а то, что мы познать не можем, и что нам дано как смутное и неясное, он обозначает как сферу трансценденции. Процедуру, которая отличает одно от другого и отбрасывает трансцендентное, он называет теперь редукцией. Понятие рефлексии здесь заменяется терминами «внутреннее восприятие» и «усмотрение» [11, с. 242–243]14]. Это соответствует современному пониманию рефлексии, от которого мы отталкиваемся в данном тексте: в приведенном выше рабочем определении Т.А. Шияна «усмотрение» рассматривается как центральный процесс рефлексии.
13. [[11], Гуссерль Э. Идея феноменологии. СПб: Издательский центр «Гуманитарная Академия», 2018, с. 214–215

14. [[11], Гуссерль Э. Идея феноменологии. СПб: Издательский центр «Гуманитарная Академия», 2018, с. 242–252
15 Итак, с помощи рефлексии, или внутреннего восприятия, или усмотрения (это в данном контексте синонимы), направленной на опыт нашего сознания, нам могут быть даны с абсолютной очевидностью, то есть, истинно, различные переживания сознания. Рефлексия в данном случае осуществляется после редукции, или эпохé, и имеет целью фиксацию феноменов непосредственной данности с очевидностью.
16 Здесь хотелось бы сказать несколько слов об особенностях гуссерлевского понимания познания. Прежде всего, акты восприятия (внутреннего и внешнего) являются для Гуссерля актами познания, так как в них, пусть и в неявном виде, заложено стремление к истине и подтверждению уже данного. После введения в шестом «Логическом исследовании» критериев истины Гуссерль не часто употребляет термин «истина», предпочитая говорить об очевидности. Согласно шестому «Логическому исследованию» очевидность – это акт, в котором усматривается истина. Критерием истины в «Идее феноменологии» выступают ясность и отчетливость. Этот декартовский критерий, который Гуссерль обычно использует для исследования сознания, Тугендхат, как мы уже говорили, называет догматическим.
17

Несмотря на отнесение восприятия к познанию, Гуссерль понимает, что требуемый для знания статус всеобщности и необходимости не достигается при этом. Для преодоления этого препятствия Гуссерль вводит сущностную интуицию (или сущностное созерцание), в которой усматриваются сущности: общие свойства, общие отношения и т.п., имеющие статус всеобщности и необходимости. В «Идее феноменологии» Гуссерль особо подчеркивает, что в сущностной интуиции, также как и во внутреннем восприятии, достигается абсолютное, или имманентное, познание. Несмотря на сомнительность этого тезиса, введение сущностной интуиции является весьма значимым для феноменологии как философии сознания. Так, в первой книге «Идей к чистой феноменологии и феноменологической философии» Гуссерль называет трансцендентальную феноменологию учением о сущностях феноменов сознания [12, S. 6–7]15].

15. [[12], Husserl E. Ideen zu einer reinen Phänomenologie und phänomenologischen Philosophie. Erstes Buch: Allgemeine Einführung in die reine Phänomenologie // Husserliana III.1 Herausgegeben von Walter Biemel. Den Haag: Martinus Nijhoff Publishers, 1950, S. 6–7
18 Любая сущностная интуиция является особым актом, который надстраивается над актом индивидуального восприятия, в случае сознания – над актом внутреннего восприятия, или рефлексии. Русский ученик и последователь Гуссерля Г.Г. Шпет в своей работе «Явление и смысл» отождествил сущностную интуицию и внутреннее восприятие, то есть, в свете данного исследования можно сказать, что он отождествил сущностную интуицию и рефлексию [13, с. 46]16]. Прав ли Шпет, проводя это отождествление? Ведь в первой книге «Идей к чистой феноменологии и феноменологической философии», осмыслению которой посвящена «Явление и смысл», Гуссерль в явном виде это не делает.
16. [[13], Шпет Г.Г. Явление и смысл. Тоска: издательство «Водолей», 1996, С. 46
19

На первый взгляд кажется, что Шпет имеет основания для отождествления рефлексии (под видом внутреннего восприятия) и сущностной интуиции. Дело в том, что для исследования чистого, или трансцендентального, сознания, как пишет Гуссерль в первой книге «Идей к чистой феноменологии и феноменологической философии», необходимо совершить трансцендентальную и эйдетическую редукции. В ходе трансцендентальной редукции фиксируются и отбрасываются все индивидуальные, психологические особенности личного сознания и, казалось бы, остаются только общие сущностные свойства. Например, если я опишу свое восприятие стола, отвлекаясь от своих психических особенностей, настроений, личных переживаний и т.п., то любой другой человек может поставить себя на мое место, и его восприятие будет протекать также (или по моему описанию он сможет воспроизвести такое же восприятие). Это, как кажется, может означать, что внутреннее восприятие / рефлексия после редукции превратилось в сущностную интуицию. Но не так все просто. Для проведения сущностной интуиции, согласно Гуссерлю, нужно в явном виде поставить цель – усмотрение сущностных свойств. В данном случае речь может идти о сущностных свойствах восприятия стола вообще или о сущностных свойствах восприятия материального предмета и т.п. Иначе это восприятие так и останется восприятием конкретного стола, а феноменология, как мы обращали внимание выше, – наука о сущностях. Исходя из этого, можно сказать, что сущностная интуиция, направленная на переживания сознания, – это особого рода рефлексия, нацеленная на выявление всеобщих (то есть сущностных) свойств сознания. Причем, предельно общим свойством сознания, которое усматривается в сущностной интуиции, является интенциональность. На это Гуссерль обращает внимание в цикле лекций «Вещь и пространство» [1, S. 14]17]. А гораздо позже, в «Амстердамских докладах» Гуссерль подчеркивает, что выявление интенциональности как основного свойства сознания – результат рефлексии. «Все, что доступно нам благодаря рефлексии, имеет одно замечательно общее всем свойство – быть сознанием о чем-то, осознанием чего-либо, или, коррелятивно, быть осознанным – мы говорим об интенциональности. Это сущностная характеристика психической жизни в точном смысле слова, и, таким образом, просто неотделима от нее» [14, с. 303]18], – пишет Гуссерль. Любое феноменологическое описание сознания уже предполагает интенциональность, усмотренную как его основное свойство. Строго говоря, после осуществления редукции описание, например, восприятия необязательно будет феноменологическим; для этого необходимо усмотреть в рефлексии или принять интенциональность как основное свойство сознания.

17. [[1], Husserl E. Ding und Raum. Vorlesungen 1907 // Husserliana XVI. Herausgegeben von Ulrich Claesges. Den Haag: Martinus Nijhoff, 1973, S. 14

18. [[14], Гуссерль Э. Амстердамские доклады // Эдмунд Гуссерль. Избранные работы. М.: Издательский дом «Территория будущего», 2005. С. 297–340, с. 303
20 Теперь остановимся на самой сущностной интуиции как на одном из основных методов феноменологического исследования сознания. Для Гуссерля результат ее усмотрения является абсолютным, или, на языке «Картезианских медитаций», аподиктически очевидным [15, с. 3637]19]. Гуссерль никогда не подвергает сомнению, что интенциональность – это основное свойство сознание, которое ему удалось усмотреть. Критерием истины здесь выступает ясность и отчетливость, которые Гусерль в каждом конкретном исследовании уточняет. Забегая вперед, следует отметить, что процедуру сущностной интуиции в общем виде Гуссерль предельно рационализирует и даже описывает, как она происходит. Но в случае сознания он к подобной рационализации не прибегает, сущностная интуиция предстает как мгновенный акт, который даже не всегда фиксируется (например, при выделении структуры актов и т.п.); мы всегда имеем дело с его результатом.
19. [[15], Гуссерль Э. Картезианские медитации. М.: Академический проект, 2010, с. 36–37
21 Сейчас хотелось бы оценить этот ход Гуссерля. Конечно, трудно не согласится с тем, что интенциональность является свойством нашего сознания. Но то, что она является основным свойством – это, безусловно, только одно из возможных пониманий сознания. При описании реального опыта функционирования сознания можно исходить и из ощущений, как это делал Штумпф, и из совокупности переплетения переживания, как в описательной психологии Дильтея, и т.д. Я считаю, что Гуссерль не усмотрел интенциональность в сущностной интуиции исходно, а что его «усмотрение» уже было обусловлено некоторым предпониманием, сформированным вполне определенной традицией, в которую он был включен через своего учителя Брентано.
22 Для Гуссерля интенциональность – предельно общее сущностное свойство сознания. Практически все свои исследования сознания он осуществляет, исходя из понимания, что сознание – поток интенциональных переживаний. (Есть еще и неинтенциональные переживания, изучением которых Гуссерль занимается гораздо меньше, и здесь мы оставим эту тему в стороне.) Рефлексия, нацеленная на фиксацию сущностных особенностей и принципов функционирования сознания, выступает методом этого исследования. Хотя ее, даже под видом сущностной интуиции, Гуссерль детально не рассматривает, а фиксирует наше внимание лишь на ее результатах.
23 Итак, одна из основных целей рефлексии в феноменологии – исследование сознания. Но в рамках этой цели можно выделить конкретные задачи, которые меняются, и именно разными задачами можно объяснить разный терминологический аппарат, используемый Гуссерлем при исследованиях сознания.
24 Для достижения целей нашего исследования – изучения рефлексии как основы методологической феноменологии – различим в гуссерлевском анализе сознания структурный и процессуальный (функциональный) анализ.
25 Вначале обратимся к структурному анализу интенциональных актов. Впервые в опубликованных работах понятие интенциональности появляется у Гуссерля в «Логических исследованиях»: в первом исследовании рассматриваются интенциональные акты, в которых даны логические значения, а в пятом речь идет о переживаниях сознания как таковых, их структуре и соотношениях [16, Исследования I, V]20]. Здесь Гуссерль не обращается в явном виде к методам исследования сознания, однако можно смело утверждать, что его методология основывается на рефлексии. При этом, в первом и пятом исследованиях ставятся разные задачи изучения сознания и под них принимается разная терминология. Так, в первом Гуссерль хочет прояснить логическую структуру актов суждения, в связи с чем он различает сам акт суждения, его значение (что выражается в суждении) и предмет (о чем говорится в суждении). В пятом задача уже другая – изучение взаимоотношений разного типа интенциональных переживаний: представлений, суждений, восприятий и пр. Рефлексия здесь направлена прежде всего на выделение модусов сознания и выстраивание их иерархии. При этом Гуссерль, отталкиваясь от классификации психических феноменов Брентано, выстраивает собственную типологию интенциональных переживаний, в основе которой лежат объективирующие акты сознания. Исходя из этого, он проводит дальнейшие различения в структуре актов сознания. В суждении он фиксирует качество (тип суждения) и материю (интенциональную предметность суждения). В первой книге «Идей к чистой феноменологии и феноменологической философии» терминология описания интенциональных актов коренным образом меняется: сам акт Гуссерль обозначает теперь как «ноэзис», предмет акта – как «ноэма». Смена терминологии может быть объяснена сменой задач рефлексивного анализа: на первый план выходят предметные характеристики акта и типы полагания предметности. Еще раз Гуссерль коренным образом меняет свою терминологию в одной из поздних работ – в «Картезианских медитациях». Примыкая к декартовской традиции, он называет сознание сферой cogito, его предметность – cogitatum, а вместо «трансцендентального сознания» часто говорит об ego. Терминология, отсылающая к Декарту, в данном случае не случайна, она подчинена задаче тематизации сферы сознания как сферы субъективности и преодоления «субъективности еще большей субъективностью» [17, S. 253]21].
20. [[16], Гуссерль Э. Логические исследования. Том II. Часть 1. Исследования по феноменологии и теории познания. М.: Академический проект, 2011, Исследования I, V

21. [[17], Husserl E. Der Encyclopaedie der Britannica. Artikel // Husserl E. Phänomenologische Psychologie. Vorlesungen Sommersemester. 1925 // Husserliana IX. Herausgegeben von Walter Biemel. Den Haag: Martinus Nijhoff, 1968, S. 253
26 Теперь рассмотрим с точки зрения изучения рефлексии процессуальный анализ сознания в феноменологии Гуссерля, то есть анализ того, как «работает», или функционирует, сознание. Речь идет, в первую очередь, о проблематике сознания-времени, которая рассматривается обычно на примере слушания (восприятия) мелодии22]. Рефлексия, используемая для описания подобных процессов, имеет совершенно другой тип, чем та, с помощью которой фиксируются структурные моменты акта или осуществляется классификация типов актов. Эту рефлексию можно назвать «внутренней», так как с ее помощью мы смотрим на опыт сознания не «со стороны», как в уже описанных случаях, а с помощью нее как бы заново проживаем процесс, например, восприятия (слышанья) звука. При этом фиксируются черты, на которые в изначальном «безрефлексивном» восприятии внимания не обращалось. Рефлексивное описание осуществляется после проведения трансцендентальной и эйдетической редукций, так как речь идет не о конкретном восприятии конкретной мелодии, а фиксируются, описываются общие, или сущностные, моменты длящегося во времени восприятия. При этом все ранее разработанные (к концу XIX – началу XX в.) подходы к исследованию сознания отбрасываются. Для рефлексивного описания процесса протекания сознания Гуссерль вводит понятия (термины) «точка-теперь», «протенция» (ближайшее, уже наступающее будущее) и «ретенция» (только что прошедшее, уходящее), с помощью которых также решается задача, каким образом во временном сознании удерживается тождественный предмет (на примере мелодии)23.
22. Наиболее показательна в этом отношении работа Гуссерля Э. Феноменология внутреннего сознания времени [18

23. См. [18].
27 К гуссерлевскому исследованию сознания также относятся попытки ответить на вопрос, что предшествует нашему восприятию предметов как таких-то и таких-то. Как мы уже указывали выше, для ответа на этот вопрос Гуссерль иногда использует схему «гиле – морфе», которая представляет собой скорее некую модель действия сознания, чем результат его рефлексивного исследования. Однако в поздний период творчества он практически отказывается от этой схемы и опирается на принцип ассоциации24. Эти исследования проводятся в рамках так называемой генетической феноменологии. Например, в «Опыте и суждении» описывается, как из смутных очертаний путем ассоциаций у нас формируется образ предмета. Мы не можем верифицировать этот процесс на своем опыте, так как обычно видим предмет сразу в его целостности. Но мы и не можем утверждать, что Гуссерль здесь занимается конструированием. Действительно, в нашем опыте присутствуют случаи, когда в неясных очертаниях, например, в условиях плохой видимости, мы, внимательно всматриваясь в них, узнаем определенный предмет. Распространяя рефлексию на подобный опыт, можно согласится с Гуссерлем, что процесс узнавания предмета определенного типа основан на ассоциациях с прошлом опытом. Однако Гуссерль переносит результаты этой рефлексии на опыт восприятия любых предметов, не фиксируя это как перенос и гипотезу, что противоречит одному из основных принципов феноменологии – основывать все исследования на опыте. Таким образом, в генетических исследованиях Гуссерля рефлексия присутствует, но играет далеко не главную роль.
24.  См., например, [19; 20].
28 Хотелось бы выделить еще один момент применения Гуссерлем рефлексии в рамках интенционального исследования сознания. Речь идет о рефлексии над так называемым способом данности феномена. Шпигельберг при перечислении и анализе методов феноменологии много места уделяет исследованию феноменов на основании их данности в опыте, подчеркивая, что из всей феноменологической методологии этот метод получил наибольшее распространение в прикладных предметных исследованиях [21, с. 642645]25]. Его особенностью является то, что рефлексия направлена на опыт (для Гуссерля, как правило, на опыт сознания), в котором нам дан интересующий нас феномен, но при этом проводятся различения и уточнения внутри феномена по мере его прояснения. Например, при восприятии стола мы сначала видим на переднем плане его ножку, плоскую поверхность, затем, всматриваясь, замечаем, что он неоднородно покрашен и т.п. Это значит, что мы можем проводить феноменологическое исследование, даже не упоминая о сознании, но тем не менее исследование будет феноменологическим, поскольку основывается на рефлексивном анализе опыта данности феномена. Обращаю внимание на то, что я поместила этот тип рефлексии данный раздел, посвященный сознанию, хотя, казалось бы, можно утверждать, что цель рефлексии в этом случае – исследование самого феномена путем обращения к его способам явленности, так как в ходе рефлексии выявляются ранее незамеченные черты и различия. Такой вариант трактовки возможен, но для Гуссерля на первый план выходит исследование опыта данности именно феноменов сознания, поскольку он полагает, что именно разные типы протекания опыта сознания определяют различные типы предметностей, с которыми мы имеем дело. «В сущности первоначально-дающего сознания укоренены кардинальные различия основных типов… Каждому такому типу соответствует свое региональное понятие» [22, S. 36]26], – пишет Гуссерль в третьей книге «Идей к чистой феноменологии и феноменологической философии». Речь идет об опыте, относящемся к региону материальных вещей, живых существ и социальных личностей. Опыт сознания является решающим для определения регионов предметов в феноменологии Гуссерля, поскольку некоторые предметы в зависимости от установки сознания могут быть рассмотрены как принадлежащие региону материальных вещей, живых существ (как живое тело) и социальных личностей.
25.   [[21], Шпигельберг Г. Основные черты феноменологического метода // Шпигельберг Г. Феноменологическое движение. М., 2002, с. 642–645

26. [[22], Husserl E. Ideen zu einer reinen Phänomenologie und phänomenologischen Philosophie. Drittes Buch: Die Phänomenologie und die Fundamente der Wissenschaften // Husserliana V. Herausgegeben von Marly Biemel. Den Haag: Martinus Nijhoff, 1952, S. 36
29

3. Роль рефлексии в познании внешнего мира
30 Исследование сознания не является единственной целью феноменологии. Начиная с «Логических исследований», проблематика познания внешнего мира является предметом постоянного интереса Гуссерля. На этапе трансцендентальной феноменологии он прямо заявляет, «трансцендентальная проблема есть проблема универсальная, относящаяся ко всему миру и ко всем наукам о мире» [14, с. 324]27].
27. [[14], Гуссерль Э. Амстердамские доклады // Эдмунд Гуссерль. Избранные работы. М.: Издательский дом «Территория будущего», 2005. С. 297–340, с. 324
31

Гуссерль исследует и обосновывает как научное, так и донаучное, или повседневное, познание мира, подчеркивая, что мир донаучного опыта – это тот же мир, к которому относятся науки об опыте [1, S. 6]28]. Для прояснения высших ступеней познания необходимо прояснить опыт восприятия, лежащий в их основании [1, S. 3]29], поскольку именно восприятие предоставляет возможность познавать пространственно-материальные вещи так, как они существуют в реальности.

28. [[1], Husserl E. Ding und Raum. Vorlesungen 1907 // Husserliana XVI. Herausgegeben von Ulrich Claesges. Den Haag: Martinus Nijhoff, 1973, S. 6

29. [[1], Husserl E. Ding und Raum. Vorlesungen 1907 // Husserliana XVI. Herausgegeben von Ulrich Claesges. Den Haag: Martinus Nijhoff, 1973, S. 3
32 Понимание восприятия как основополагающего опыта познания – специфика гуссерлевской теории познания. Это означает, что мы можем познавать мир неосознанно, не-рефлексируя и молча, поскольку, даже просто смотря на вещи, мы уверены, не давая себе в этом отчета явно, что у нас есть возможность подтвердить на опыте то, что нам дано, и, как правило, в этом не сомневаемся. Наибольшее внимание Гуссерль уделяет познанию региона материальных вещей. Для него познание пространственно-материальной вещи прежде всего означает ее познание в теоретической установке или познание ее свойств.
33 Однако в рамках феноменологической теории познания необходимо удостоверится, что наше познание истинно, то есть что вещь действительно существует и обладает всеми усмотренными свойствами. Для этого, в соответствии с принимаемым Гуссерлем критерием истины, данная в восприятии вещь должна совпадать с подразумеваемым в сознании представлением о ней. Такое совпадение осуществляется в переживании, которое сопровождается очевидностью. Речь идет о том, что все наше представления о вещи реализуются или могут реализоваться в ее актуальном восприятии. Например, если стол, на который мы смотрим, вдруг полетит, это значит, что мы ошиблись в нашем в восприятии, так как в нашем подразумеваемом представлении о столе он не обладает свойством летать. Хотя Гуссерль не пишет об этом явно, но применение этого критерия истины невозможно без рефлексии. Именно в рефлексии мы направляем внимание на сознание с целью найти в нем подразумеваемое содержание (представление), и рефлексия используется для анализа актуального и возможного опыта с целью выявления свойств исследуемого предмета. Кроме того, в ходе рефлексивного (интенционального) анализа опыта восприятия некоторой вещи выявляются ее свойства и другие особенности, которые при непосредственном восприятия нами не замечаются. Для того, чтобы в них удостовериться, необходимо сопоставить их с подразумеваемыми представлениями об этой вещи. Причем аподиктическая истина и очевидность в отношении внешних предметов (в отличие от предметностей сознания) недостижима практически, мы можем только к ней приближаться. Поскольку любая вещь в своих свойствах, деталях и т.п. неисчерпаема и все наши исследования конкретной вещи проходят в рамках некоторого общего представления об этой вещи, то ничего, не вписывающего в это представление, мы обнаружить не можем. В противном случае, мы ошиблись и наше восприятие чего-то как стола было ложным.
34 Поскольку в феноменологических гносеологических исследованиях речь идет в том числе и о реальных материальных вещах, то означает ли это, что феноменологическая гносеология функционирует без эпохé и редукции? Конечно, нет. Однако, эпохé и редукция здесь понимаются иначе, чем при исследовании трансцендентального сознания. Э. Штрёкер подчеркивает, что именно слишком сильный акцент на уничтожении веры в бытие, сделанный в первой книге «Идей к чистой феноменологии и феноменологической философии», «не шел на пользу объективации» и способствовал неверным толкованиям феноменологии [3, S. 76]30]. Главный момент в воздержании от веры в бытие – «открытие этой веры как веры» [3, S. 74]31], то есть фиксация ее как предпосылки. В случае с восприятием как познанием материальных вещей в качестве предпосылки выступает реальное существование конкретной вещи с ее свойствами. С помощью редукции это фиксируется, а в ходе дальнейшего исследования – удостоверяется или опровергается. Важно отметить, что для фиксации предмета исследования, являющегося предметом опыта, требуется рефлексивный анализ опыта, в данном случае – опыта восприятия. Это означает, что в редукцию уже встроена рефлексия.
30. [[3], Ströker E. Husserls transzendentale Phänomenologie. Frankfurt a. M., 1987, S. 76

31. [[3], Ströker E. Husserls transzendentale Phänomenologie. Frankfurt a. M., 1987, S. 74
35 Хотелось бы еще отметить важную черту редукции и эпохé, которая характерна для любого феноменологического исследования. Отвлечение от веры в существование предмета познания можно понимать метафорически, как отстранение феноменолога от повседневной заинтересованности в исследуемом предмете. Такая же установка характерна и для рефлексивного исследования опыта, в этом числе и опыта сознания. Цель рефлексии всегда другая, чем цель исследуемого опыта, которая на время рефлексивного исследования перестает быть актуальной и сохраняется лишь в качестве одного из параметров анализа.
36

Особенностью познания внешних предметов является то, что это познание нацелено не только на сущностные, всеобщие свойства, как в случае с познанием сознания, но и на индивидуальные конкретные предметы. Этим теоретико-познавательный подход отличается, например, от гносеологии неокантианцев – главных конкурентов феноменологов в конце ХIX – начале ХХ в. Для последних познание – это всегда познание всеобщих закономерностей. Как мы уже отмечали выше, познание конкретного индивидуального предмета – это прежде всего познание его свойств, совокупность которых Гуссерль обозначает как «смысл»32. Так понимаемый смысл является индивидуальной сущностью.

32. В первой книге «Идей к чистой феноменологии и феноменологической философии» Гуссерль называет смысл пустой формой, которая заполняется свойствами конкретного предмета [2, с. 407–410].
37

Тем не менее, Гуссерля интересует и познание сущностей более высокой степени общности. Например, речь может идти о познании сущности красного цвета (любимый пример Гуссерля) или о сущности стола. Уже во втором «Логическом исследовании» Гуссерль вводит особой метод познания «внешних» сущностей (не сущностей сознания) – сущностную интуицию (созерцание). В первой книге «Идей к чистой феноменологии и феноменологической философии» он конкретизирует ее как особый процесс, состоящий в варьировании возможного опыта относительно данного предмета, благодаря чему становится возможным отделить случайные свойства от сущностных [2, с. 207212]33. Например, мы мысленно меняет окраску стола, материал, убираем ножки и, фиксируя момент, когда предмет перестает быть столом, приходим к выводу, что сущность стола – чтобы за ним сидели. Здесь, анализируя возможный опыт обращения с вещами, мы в скрытом виде используем рефлексию. При этом, цель рефлексии – определение сущностных свойств предмета.

33. [[2], Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Книга 1. М.: 2009. С. 207–212]
38 Для сущностного усмотрения необходимо перейти к специальной установке, так как при естественной установке сущности, хоть и присутствуют, но в явном виде не тематизируются. Установку усмотрения сущностей также можно назвать феноменологической установкой, даже если речь идет о сущностях внешних предметов, а не только о сущностных свойствах сознания. Это особо подчеркивали представители реалистической феноменологии: М. Шелер, А. Райнах и некоторые другие. Для перехода к сущностной феноменологической установке необходимо совершить эйдетическую редукцию, в результате которой отбрасываются все наши знания о предмете: научные, повседневные, религиозные и т. д. Сущность должна быть усмотрена самим феноменологом без всяких предданных знаний о ней. Процесс отбрасывания всех не усматриваемых сущностей предполагает анализ всех наличных научных и обыденных знаний, относящихся к изучаемому предмету. Это означает, что эйдетическая редукция подразумевает рефлексию.
39 Интересно отметить, что Гуссерль разрабатывает методологию усмотрения сущностей предметов реального мира, но сам редко ее использует; пример с усмотрением сущности цвета является чуть ли не единственным. Как следствие этого – возникает множество вопросов относительно этой процедуры. Один из важнейших из них: является ли усмотрение сущностей внешних предметов полностью беспредпосылочным? Далее, основываясь на гуссерлевских текстах, я предлагаю свой вариант ответа.
40 Итак, сущности, в отличие от материальных вещей, не усматриваются непосредственно в нашем опыте, для их постижения необходимо совершить усилия, то необходим осознанный переход к другой установке. При этом, редуцируются все предданные сущностные знания, но не сущности, относящиеся к этой вещи. Сущности каким-то образом присутствуют в вещах и, значит, каким-то образом имеются и в опыте естественной установки. Причем в каждой вещи есть «матрешка» сущностей разной степени общности. Например, в этом конкретном столе, кроме его индивидуальной сущности, как-то заложены сущность письменного стола, сущность стола вообще и, наконец, сущность материальной вещи. Это означает, например, что наше усмотрение сущности стола подразумевает ее согласование с сущностью материальной вещи, то есть с сущностью более высокого порядка. «Высшие» сущности при любом сущностном усмотрении присутствует в неявном виде. Однако, следуя гуссерлевской стратегии на достижение истины, мы должны при подтверждении истинности усмотренной сущности сопоставить ее с подразумеваемым представлением о ней, то есть в том числе и с сущностями более высокого порядке. Процедуру подтверждения истины сущностного усмотрения Гуссерль не описывает, но тем не менее можно с уверенностью сказать, что для ее осуществления нужна рефлексия для того, чтобы выявить подразумеваемое содержание сущности, искомое нами в собственном опыте сознания, и сопоставить его с уже усмотренной сущностью34.
34. См. подробнее [23].
41

Предельными сущностями предметов пространственно-материального мира для Гуссерля являются сущности регионов: «вещь» – для региона материальных предметов, «живое тело» – для региона живых существ, «личность» – для региона социальных личностей [23]35]. Предельная сущность характеризуется прежде всего своими основными категориями, которые распространяются на весь регион и определяют его исследование. Например, для региона материальных вещей такими категориями являются категории пространства, времени и причины. Гуссерль не пишет явно, откуда он берет деление на регионы и определение основных свойств регионов. Поскольку это соответствует современной научной картине мира и естественному опыту, можно предположить, что выделение этих категорий является рефлексией над теоретической деятельностью науки и над нашим опытом (напомним, для Гуссерля между ними не должно быть противоречий). Гуссерль просто берет эти категории как данность, не занимаясь их проверкой, хотя нигде и не пишет об их аподиктической достоверности. Конечно, на основании положений и принципов феноменологии мы могли бы высказать свои предложения по данному поводу, но это увело бы нас далеко от темы данной статьи.

35. [[24], Husserl E. Ideen zu einer reinen Phänomenologie und phänomenologischen Philosophie. Zweites Buch: Phänomenologische Untersuchungen zur Konstitution // Husserliana IV. Herausgegeben von Marly Biemel. Den Haag: Martinus Nijhoff, 1952
42 Гуссерль фиксирует не только категории регионов, но и выделяет сущностные априорные закономерности регионов (прежде всего региона материальных вещей), которые определяют все взаимодействия региона и лежат в основании науки и повседневного опыта. Например, в случае с регионом материальных вещей одним из базовых сущностных взаимодействий является соотношение материи и пространственности. Как и в случае базовых категорий региона, Гуссерль не поясняет, откуда берутся эти взаимодействия, но мы предполагаем, что они имеют свое происхождение в рефлексивном анализе повседневного и научного опыта. Однако, с сущностными взаимодействиями регионов Гуссерль работает иначе, чем с категориями. Он занимается их удостоверением путем рефлексивного анализа повседневного опыта обращения с вещами. Например, мы мысленно можем разбить стакан, согнуть железку и проанализировать, в каком соотношении находятся масса тела и его пространственные размеры. При этом Гуссерль считает, что очевидность, или истинность, сущностных закономерностей не достижима, то есть анализ опыта не может ее обеспечить. Мы можем говорить лишь об относительной истинности этих закономерностей, пока она не опровергнута другим опытом. В любом случае сущностные закономерности региона материальных вещей обусловлены категориями пространства, времени и причинности. Соответственно, и опыт, в котором они должны подтверждаться (опровергаться) протекает во времени и в пространстве и пронизан причинными отношениями. Для его описания Гуссерль выбирает повседневный язык, что не так уж часто происходит в феноменологических исследованиях. Здесь важно подчеркнуть, что Гуссерль для проверки истинности сущностных закономерностей обращается к рефлексивному анализу опыта обращения с вещами, что выводит его за рамки опыта сознания. Мне представляется, в поздний период творчества этому способствовала замена термина «трансцендентальное сознание» на термин «трансцендентальная субъективность», который подразумевает не только сознание, но и телесность, взаимодействие с Другим и т. п.
43

4. Заключение
44 В заключение хотелось бы отметить, что исследование рефлексии как методологии гуссерлевской феноменологии полезно для разработки рефлексии как метода философского исследования и для выявления методологических особенностей феноменологии Гуссерля. Рефлексия как познавательная процедура тесно переплетается с другими методами феноменологии (эпохé/редукция, сущностная интуиция, интенциональный анализ), используемыми для исследования собственно сознания и для анализа познания трансцендентных сознанию сущностей и сущностных отношений. При этом, если рефлексия как метод исследования сознания Гуссерлем обозначается, хотя и недостаточно тематизируется, то роль рефлексии в познании и обосновании предметностей, трансцендентных сознанию полностью замалчивается. Однако, как было показано в статье, рефлексивный анализ необходим и при усмотрении сущностей, и для удостоверения знаний о внешнем мире.
45 Исходя из проведенного исследования, рабочее определение рефлексии, данное в начале статьи, можно дополнить указанием на то, что рефлексия уже предполагает какое-то предпонимание опыта, которое во многом определяет ее результат. Тематизация рефлексивного анализа позволяет прояснить основные, выделенные Гуссерлем методы феноменологии: эпохé/редукция, сущностное созерцание, интенциональный анализ, и даже выявить в них весьма значимые рефлексивно-методологические составляющие, которые сам Гуссерль не всегда фиксировал в своих текстах. Обобщая полученные результаты, можно смело вделать вывод о том, что рефлексия является основополагающим методолом феноменологии Гуссерля. Как было показано в статье, она используется как в ходе исследования сознания, так и при разработке методологии познания и обоснования истинности знания о трансцендентных сознанию предметностях. Данная статья лишь положила начало рассмотрению рефлексии как основополагающего феноменологического метода в рамках общего исследования «феноменологии как эпистемологического проекта», развитие которого – дело будущего.

Библиография

1. Husserl E. Ding und Raum. Vorlesungen 1907 // Husserliana XVI. Herausgegeben von Ulrich Claesges. Den Haag: Martinus Nijhoff, 1973.

2. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Книга 1. М.: Академический проект, 2009.

3. Ströker E. Husserls transzendentale Phänomenologie. Frankfurt a. M., 1987.

4. Gallagher Sh., Zahavi D. The Phenomenologocal Mind. London and New York: 2021.

5. Эмбри Л. Рефлексивный анализ. Первоначальное введение в феноменологию. М.: Три квадрата, 2005.

6. Шиян Т.А. К определению рефлексии как деятельности // Трансцендентальный поворот в современной философии – 7: Эпистемология, когнитивистика и искусственный интеллект: Сборник тезисов международной научной конференции, Москва, 21–23 апреля 2022 г. / Oтв. ред. С.Л. Катречко, А.А. Шиян. М.: РГГУ, 2022.

7. Кузнецовой Н.И. Методология анализа систем с рефлексией в контексте теории социальных эстафет // Трансцендентальный журнал, 2022 №3 (этот номер по рефлексии).

8. Финк О. Оперативные понятия в феноменологии Гуссерля // Ежегодник по феноменологической философии. М.: РГГУ, 2008. С. 361–381.

9. Husserl E. Logische Untersuchungen. Zweiter Band. II Teil. Untersuchungen zur Phänomenologie und Theorie der Erkenntnis // Husserliana XIX/2. Herausgegeben von Ursula Panzer. Den Haag: Martinus Nijhoff, 1984.

10. Tugendhat E. Der Wahrheitsbegriff bei Husserl und Heidegger. Berlin: De Gruyter, 1970.

11. Гуссерль Э. Идея феноменологии. СПб: Издательский центр «Гуманитарная Академия», 2018.

12. Husserl E. Ideen zu einer reinen Phänomenologie und phänomenologischen Philosophie. Erstes Buch: Allgemeine Einführung in die reine Phänomenologie // Husserliana III.1 Herausgegeben von Walter Biemel. Den Haag: Martinus Nijhoff Publishers, 1950.

13. Шпет Г.Г. Явление и смысл. Тоска: издательство «Водолей», 1996.

14. Гуссерль Э. Амстердамские доклады // Эдмунд Гуссерль. Избранные работы. М.: Издательский дом «Территория будущего», 2005. С. 297–340.

15. Гуссерль Э. Картезианские медитации. М.: Академический проект, 2010.

16. Гуссерль Э. Логические исследования. Том II. Часть 1. Исследования по феноменологии и теории познания. М.: Академический проект, 2011.

17. Husserl E. Der Encyclopaedie der Britannica. Artikel // Husserl E. Phänomenologische Psychologie. Vorlesungen Sommersemester. 1925 // Husserliana IX. Herausgegeben von Walter Biemel. Den Haag: Martinus Nijhoff, 1968.

18. Гуссерль. Э. Феноменология внутреннего сознания времени. М.: Гнозис, 1994.

19. Husserl E. Erfahrung und Urteil. Hamburg: Meiner. 1999.

20. Husserl E. Formale and transzendentale Logik. Versuch einer Kritik der logischen Vernunft // Husserliana 17 Herausgegeben von Paul Janssen. Den Haag: Martinus Nijhoff, 1974.

21. Шпигельберг Г. Основные черты феноменологического метода // Шпигельберг Г. Феноменологическое движение. М., 2002. С. 642–645.

22. Husserl E. Ideen zu einer reinen Phänomenologie und phänomenologischen Philosophie. Drittes Buch: Die Phänomenologie und die Fundamente der Wissenschaften // Husserliana V. Herausgegeben von Marly Biemel. Den Haag: Martinus Nijhoff, 1952.

23. Шиян А.А. Трансценденция сущностей и жизненный мир в феноменологии Эдмунда Гуссерля // История философии: история или философия? Алёшинские чтения – 2015. Материалы международной конференции. С. 149–157.

24. Husserl E. Ideen zu einer reinen Phänomenologie und phänomenologischen Philosophie. Zweites Buch: Phänomenologische Untersuchungen zur Konstitution // Husserliana IV. Herausgegeben von Marly Biemel. Den Haag: Martinus Nijhoff, 1952.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести